Гарднер Фокс "Убийца колдунов"

Маги и чернокнижники гибнут один за другим, не в силах понять, от кого исходит угроза. Рыжая Лори тем временем находит изощрённый способ вырваться из заточения — гробницы, где её замуровал Кутар. А сам варвар, тем временем, вместе с новым приятелем, спасённым им от шайки разбойников юношей Фларионом, отправляются в развалины Фармиры за спрятанными десять тысяч лет назад легендарными сокровищами Кандакора. Кутару вновь предстоит встреча с Лори, поиск ларца мага Афгоркона и многое-многое другое…

Глава первая

ТАМ, ГДЕ МОРСКИЕ воды омывали скалистые берега Норгундии, брел высокий человек в черном плаще. Налетающие с Внешнего моря ветры колыхали плащ и одежды под ним на какой-то странный, извивающийся лад, как будто эти одежды могли быть живыми. Лутанимор Одержимый шел твердой поступью, и глаза его горели, когда он рыскал взглядом по берегу, высматривая лиловые раковины, которые давали ему власть вызывать демонов глубин.

Великим магом был Лутанимор, сведущим в чарах и заклятьях. Но страх донимал его, ибо в последнее время до него доходили странные рассказы о смертях других некромантов, людей умеющих ничуть не хуже, а то и лучше него отправить душу человека в семь адских кругов Элдрака или вызвать какого-нибудь демона для уничтожения воина или замка.

— Хастарта, сделай так, чтобы я смог найти эти раковины, — прошептал он.

Он низко опустил голову, обшаривая взглядом берег, на который набегали океанские воды, пенясь и пузырясь, прежде чем уйти в песок или разбежаться по широкой полосе пляжа. С помощью всего нескольких лиловых раковин под названием мирадекс, он сможет вызвать Оморфона, который подскажет ему, как защититься от убийц.

Ползая между камнями, Лутанимор не заметил ни существа, следовавшего за ним, ни длинного кинжала, который создание сжимало в истлевшей руке. Умертвий неотступно следил за высоким магом; неотступно подбирался все ближе и ближе, беззвучно скользя по камням и по песку. Когда некромант низко склонился над галькой, следовавший за ним умертвий с ножом в руке поднялся во весь рост и побежал по песку, неслышно перебирая истлевшими ногами. Кинжал вонзился магу глубоко в ребра. Клинок тут же вытащили, выдернули из раны, и глубоко вонзили во второй раз. Лутанимор оцепенел, рот у него раскрылся, а глаза вылезли из орбит, уставясь незрячим взглядом в серое небо.

А затем маг обмяк и упал безжизненной грудой...

В великом Ремме по мощеному переулку этой столицы Авалонии шел бочком Неббот-чародей, заслуживший за такую походку среди своих собратьев по ремеслу прозвище Краб. Худощавый, седой с огромной, непропорциональной головой на кривой шее, он вечно дрожал от холода, за исключением лишь самых жарких дней. На нем был черный плащ с поднятым капюшоном для защиты от прохладных ветров, дующих в этом более бедном углу города.

Неббот редко заходил в эти трущобы, для выполнения подобных низменных задач у него имелись слуги. Но нынешней ночью он искал нечто особенное, двух девочек, гарантированно девственниц, которых собирался принести в жертву страшному Элдраку в обмен на определенные милости. Наймитам своим Неббот не доверял. Пошли он за девушками этого верзилу Дамта, те запросто могли бы попасть к нему уже не девственными. Лучше уж он сам отправится за ними, ведь плотские страсти его больше не тревожили.

Чародей привык к виду всяких оборванцев, всяких нищих и воров, шастающих по этим узким улочкам, высматривая чего б выклянчить или украсть у честных людей. Его острый взгляд проникал в темные углы и утопленные в нишах дверные проемы, но он не обратил внимания на высокий, тощий труп в разорванных погребальных одеждах, рука которого держала тонкую веревку.

Лишь когда маг шагнул в прячущийся глубоко в каменной стене дверной проем, эта падаль двинулась вперед, резко встряхнув правой рукой, высвобождая тонкий шнур. Шнур свистнул в воздухе, когда маг шагнул в дверной проем и толчком открыл дверь. Прежде чем Неббот отправился дальше, шнур обвился вокруг его шеи. Костлявые руки умертвия туго затянули удавку, в то время как Неббот пытался отодрать от себя эту штуку, которая вонзалась ему в шею, душа его, перекрыв поступление воздуха через дыхательное горло. Лицо Неббота посинело, но лишь его кривящиеся губы и раздувшиеся ноздри говорили об испытываемых им муках. Жизнь теплилась в теле некроманта еще несколько секунд. А затем он содрогнулся всем телом и обмяк. Умертвий разжал хватку, сдернул с шеи мертвеца тонкий шнур и обмотал его вокруг руки. Открыв уличную дверь, он глянул по сторонам, а потом побрел по мостовой, кренясь на бегу...

Один за другим по всей Зимле от равнин Зорадара на северо-западе до Зоана в Сибаросе на Внешнем море, от заснеженных пиков Сиси- фейских гор до пирамид Пшорма, маги встречали смерть. Она приходила в виде окровавленного кинжала, потертой удавки, меча или топора — оружие варьировалось, хотя деяние оставалось неизменным. Анталам в Вандазии, мрачный старый Вардон из Ифрикона и много других магов отправились к праотцам в первые дни месяца дракона. Среди колдунов прокатилась эпидемия страха, так как являвшаяся к ним смерть подкрадывалась на цыпочках, переступая невидимыми ногами, висела, качаясь на вроде бы невидимых кинжалах. Ни один из убитых не видел приближения своей смерти, та всегда возникала из теней или из темноты.

В гробнице, служившей пристанищем мертвому телу Каликалида-ма- га, спала женщина, длинные рыжие волосы которой спадали ей на белые плечи и дальше на каменный пол древней гробницы, где на надгробной плите покоилось ее тело. Она ворочалась и крутилась во сне. Беспокойным был этот некромантский сон; веки ее подрагивали, и малиновые веки с длинными ресницами угрожали в любой миг открыться. Красные губы женщины шевелились, приоткрывались, и она издавала негромкие бессловесные крики страха и тревоги. Во сне Рыжая Лори стояла около большого каменного трона, где сидел мертвый маг, с которым она делила гробницу. Каликалид в раздумье смотрел на нее, потом покачал головой, а его губы изогнулись в гримасе, которой предназначалось быть улыбкой.

— Моя помощь не может изменить содеянное, Лори.

— Она может предотвратить — новые смерти! Мессир Каликалид, пожалей нас. Своих друзей, своих собратьев по ремеслу, Лутанимора, Неб- бота, Анталама! Все они мертвы — убиты колдовством! Колдовством, исходящим — неведомого откуда. Скоро все погибнут, все!

— За исключением того, кто подсылает убийц!

— А-а-а-а — и кто же это?

Прерывисто дыша, она наклонилась в своем сне поближе к Калика- лиду. Мертвый маг, нахмурясь, побарабанил пальцами по широкому каменному подлокотнику своего каменного трона вызывая в погребальной камере негромкий, ритмичный звук.

— Не знаю. Кто бы это ни был, он хорошо скрыл свои следы. он выстроил вокруг своих деяний стену из демонов сквозь которую не в состоянии проникнуть даже мой взгляд.

— Тогда выпусти меня, освободи от серебряной преграды, которую поместил на дверь твоей гробницы Кутар!

Когда Рыжая Лори произнесла это имя, то затряслась от дикой ярости. Ненависть к варвару из далеких северных краев, белобрысому наемнику, поместившему ее сюда и замуровавшему вход в гробницу расплавленным серебром, пожирала ее изнутри. А до этого Кутар пленил её и вынес, перекинув через плечо, из темной башни, где она творила свои чары, помогая королю Маркоту против комморальской королевы

Эльфы. Этот варвар заточил её в серебряной клетке, висящей высоко в зале приемов королевы. Кутар сам же освободил ее из этой клетки, когда она заставила демонессу по имени Арима привести его в Комморал, но благодаря своей варварской хитрости северянину удалось снова заточить ее, на сей раз в сырой гробнице Каликалида.

— Освободи меня, — прошептала она умертвию покойного мага. — Освободи меня и дай возможность помочь тем из нашего чародейского братства, кто еще остался в живых.

Каликалид поразмыслил, опершись подбородком о кулак. В ее сне он вздохнул и заговорил замогильным голосом:

— На самом деле, мне этого хочется не меньше чем тебе, прекрасная Лори. Магам и чародеям полагается быть народом священным, свободным от страха перед ножом наемного убийцы. Но что я могу сделать? Я ведь, как тебе хорошо известно, давно умер.

— Ты знаешь древние заклинания. Среди них должно быть такое, которое пропустит мое тело через серебряную преграду.

— Нет! Не существует такого.

Рыжая Лори опустилась на пол плача от неистовой ярости, и волосы окутали ее тело словно алый туман. Она в гневе замолотила белыми кулаками по каменным плитам пола.

— Будь проклято имя Кутара! Да сгниют все кости в его теле, и да провоняет его тело от нагноений его изъязвленных ран! Да вонзит Оморфон свои змеиные зубы ему в печень и никогда не выпустит из зубов. Да...

— Умолкни, женщина! Твои вечные бормотания мешают мне думать, а я даже сейчас вспоминаю одно старинное заклинание, давно забытое мною заклятье.

— Оно пропустит сквозь серебро?

— Не твое тело, но часть тебя. Астральное тело, которое людям будет казаться во всех отношениях таким, словно перед ними настоящая плоть и кровь.

Рыжая Лори задрожала от волнения.

— Этого хватит, — выдохнула она. — Я знаю способ соединить плотское тело с телом духовным! Я прошу лишь дать мне выбраться из этой гробницы в мир — где живет Кутар!

— Ты должна на время забыть о мести! — предупредил маг, накренясь вперед на каменном троне, с которого он правил миром, созданным его магией, прежде чем кудесник умер. — Если Кутар что-то заподозрит, то сможет уничтожить твое духовное «я», всего лишь прикоснувшись к тебе тем же серебром, которое держит тебя заточенной здесь со мной! Не гневи его, Лори, — если хочешь жить и быть свободной.

— Я буду словно хнычущая девица, — прорычала она сквозь зубы. — Буду прислуживать ему, словно безумно влюбленная в него рабыня. Я даже буду — тьфу! — заниматься любовью с его варварским телом, если это мне поможет.

— Будь любезной, Лори... Любезной!

Она заставила себя улыбнуться. Улыбка преобразила ее искаженные яростью и стыдом черты, вновь превратив в прекрасную юную девуш- киу. Когда Рыжая Лори улыбалась она выглядела юной и невинной, словно пастушка на лугу. Губы ее походили на алый плод, изогнутые и созревшие для поцелуев, а рыжие локоны, словно переливающаяся завеса, скрывали белую кожу ее плеч.

— Смотри, ведьма. Этот варвар не дурак. Если ты собираешься отправиться к нему...

— О, да — поскольку мне нужен его меч и его мускулы. Да, я буду невинной, как девственница — пока он не даст мне того, что нужно, и я не освобожусь по-настоящему.

— Да будет так. Тогда слушай... Вот что ты должна сделать.

Сон ее теперь что-то тревожило, и Лори нахмурилась, заметалась на каменном ложе так, что укрывавший ее от холода гробницы поношенный бархатный саван соскользнул, открывая ее зрелое фигуристое тело, одетое в монгрольскую блузу и кожаную юбку, которые были на ней, когда она вошла в эту гробницу. Слова срывались с ее уст прерывистыми фразами, при звуке которых воздух в этом каменном саркофаге сделался холодным и студеным. Она говорила все быстрей и быстрей, заучивая фразы давным-давно мертвого языка.

Вот этот-то холод и разбудил ее.

Рыжая Лори села на своем ложе, поплотней закутывая плечи в бархатный саван. На разрисованном потолке и стенах гробницы она увидела сверкающий иней и висящие сосульки, которые сказали ей, что ее сон был своего рода реальностью. Ее дух отделился от тела и отправился в кладбищенский мир ,созданный самим Каликалидом, где она и поговорила с ним.

Она прошептала себе под нос колдовские слова, дрожа от вызванного ими сильного холода. Теперь она уже точно знала, что увиден ей не настоящий сон, а путешествие ее души в иное царство. Каликалид вложил в ее белые руки ключ, ключ который она повернет в замке этими словами и перенесет часть себя во внешний мир. Снова опустившсь на каменное ложе и отбросив в сторону саван, Лори вытянулась на каменной надгробной плите, под которой покоились истлевшие останки мертвого колдуна. Теперь она поняла, откуда пришел этот холод — он должен был сквовать ее тело вековым льдом, в то время как ее ка отправится искать варвара. Без ее духа плоть могла разложиться. Холод не допустит этого, сохранит ее тело таким, какое оно было сейчас, пока ее дух все еще в нем.

— Великий Тиссикисс, повелитель льда, снега и холода, от коих застывает душа! Услышь мольбу мою! Приди ко мне, приди через все разделяющие нас бездны и пропасти пространства и времени! Сожми мое тело своими ледяными лапами и убереги его от зла. Парализуй все мои чувства так, чтобы мой дух смог выйти, свободный от упряжи этой плоти... Тиссикисс, услышь меня!.. Взываю к тебе именами Титикомти и Алхолла, именем Бельтамквара, отца демонов, и его страшной подруги, Телонии! Приди ко мне, Тиссикисс. Приди! Приди! Приди!

Она услыхала доносящееся как бы издалека громыхание громоздящихся друг на друга льдин, уловила стон ледяного ветра, блуждающего средь заснеженных гор и долин легендарной Гипербореи. По погребальной камере пронесся ледяной ветер, и везде, где он касался чего-либо, лежал толстым белым покрывалом иней. Ее собственно тело, сообразила она, уже ничего не чувствовало. Она не ощущала ни жары, ни холода, и ноздри ее не улавливали никакого запаха. Она была заморожена. Да, за- мороженна Тиссикиссом, и все же по-прежнему — живой! Ибо ее духовное «я» могло двигаться. Лори поднялась и прошлась по камере, хотя тело лежало там нагое, и кожу с голубыми прожилками вен прикрывали только длинные рыжие волосы. Лори постояла в мавзолее, откинула назад голову и позволила негромкому смеху сорваться с ее уст и воспарить к увешанному сосульками потолку. «Свободна! Наконец-то — свободна!»

— Благодарю тебя, Тиссикисс. Храни меня целой и невредимой в своих лапах.

Лори поднялась по лестнице, ведущей из подземной камеры на верхний уровень, и двинулась к огромной каменной плите, служившей дверью гробницы. Вокруг этого камня Кутар залил расплавленное серебро, замуровав дверь, мимо которой она не могла пройти. И все же теперь Лори знала способ преодолеть эту преграду, словно призрак, обладающий своего рода формой и содержанием, хотя ее настоящее тело из плоти и крови лежало застывшим на плите погребения, словно мертвое.

Рыжая Лори подняла руки и опустила голову, уронив свое прекрасное лицо в ладони, чтобы лучше сосредоточить мысли. Она не должна допустить ни малейшей ошибки, должна произнести без единого изъяна формулу заклинания, которое разрешит ей выскользнуть из этой гробницы — в то, другое место, куда ей надо отправиться. Она принялась тихо, почти про себя, выпевать слова.И мир вокруг нее завертелся...

Глава вторая

СОЛНЦЕ ЯРОСТНО ОПАЛЯЛО золотые пески пустыни, протянущей- ся от высоких скалистых откосов Призрачных Регионов до бескрайних лугов Сибароса. Эта пустыня, как утверждали некоторые колдуны, некогда была дном внутреннего моря. По этому огромному песчаному морю медленно ехал всадник. Он направлялся к хребту невысоких гор, отмечающих южную границу этой огромной пустыни.

Между простым кожаным воинским килтом и желтовато-коричневыми военными сапогами всадника, огромного мужчины в кольчужной рубашке, проглядывали мускулистые загорелые бедра. Мускулы же перекатывались и у него на руках, а его длинные золотистые волосы были схвачены кожаным гайтаном, завязанным так, чтобы не давать волосам заслонять глаза, так как ветер в этой песчаной пустыне дул постоянно и резко.

Всадник ехал по жаре на большом сером боевом коне, идущем ровным аллюром, под слабое позвякивание удил и сбруи. Меч с красным самоцветом в навершии, длинным клинком и плавно изогнутой крестовиной притягивал к себе солнечные лучи и отражал их.

Тот же солнечный свет отражался и от металлических поверхностей вдали, там, где скалы образовывали неровный ковер вокруг тонкой ленты дороги. Кутар-варвар уже видел эти пляшущие в лучах солнечного света точечки. Он нахмурился, с подозрением наблюдая за ними. Взгляд его голубых глаз был суров. Инстинкты воина подсказывали ему, что эти яркие блестки — наконечники копий и шлемы воинов, спрятавшихся среди скал. Не знал ли еще кто-то, кроме него самого, зачем он ехал сюда, на юг через пески пустыни и к ущелью в скалах, ведущему в Тарию? Кутар хранил этот секрет при себе, не доверяя ни одному человеку.

И все же — те яркие искорки среди скал говорили ему о засаде, в которой он должен был сыграть роль жертвы. Кутар глухо зарычал, и, слегка высвободив клинок из изукрашенных ножен, переместил их, так чтобы легче было дотянуться до висящего у него за спиной колчана. Тетива большого рогового лука, подаренного ему купцом Пешем Махом, когда варвар спас его дочь Малху от чар Рыжей Лори, была спущена, но сам лук находился у левого бедра гиганта.

Там, где пески образовывали пологий склон, прежде чем слиться с каменистой землей Тарийского ущелья, кумбериец натянул узду и снял висящий на передней луке седла бурдюк с водой. Выдернув пробку, он накренил бурдюк и поднес ко рту.

— Полумилей дальше, Серко, именно там они и поджидают нас.

Губы Кутара изогнулись в кривой усмешке. У него руки чесались поднять на врагов меч Ледогонь, слишком долго варварвел себя мирно в Зоа- не и Атлакке, тех городах Сибароса, где он впервые узнал о древней могиле Кандакора. Очевидно, другие тоже прослышали об этой могиле и о его поисках этого захоронения.

Кутар поднял в руке роговой лук, мускулы его длинных рук вздулись, надевая тетиву из кошачьих кишок, так как рог отличался изрядной жесткостью и сгибался не легко. С луком в левой руке от ткнул Серко носком сапога, пуская его легким галопом. Спрятавшиеся в засаде планировали захватить его врасплох, но варвар-меченосец собирался сам внезапно напасть на них. По крайней мере, таков был его план. Но скача вперед, он вскоре услышал звон лязгающих клинков и крики дерущихся.

— Клянусь Валкой, они наметили убить другого!

Варвар гулко расхохотался. Его боевой конь перешел на галоп, помчавшись по заброшенной дороге. Немногие путешественники передвигались по этому большаку, построенному еще в те времена, когда Кандакор правил давно забытой Фирмирой. Варвар извлек на скаку из кожаного колчана стрелу и положил ее на тетиву. Лязг звенящих мечей раздавался уже близко. Когда Кутар свернул за поворот старого большака, то увидел воина, отбивающегося от дюжины противников — стройного юношу в кольчуге и шлеме, со сломанным мечом в руке. Он дрался пешим и отступал, пятясь к высокому камню, где мог дать последний бой. Кутар натянул лук, выпустил стрелу. Та полетела прямо в цель и вонзилась в грудь дюжему малому с черной бородой. Варвар выстрелил вновь, и пал ещё один воин. Несколько нападавших повернулись к несшемуся на них галопом великану в кольчужной рубашке. Варвар выпустил еще две стрелы, увидел, как пало еще двое. А затем он отбросил лук в сторону, выхватывая Ледогонь. Длинный клинок поднялся, когда кумбериец направил серого коня к обочине дороги, проскользнув мимо трех кинувшихся к нему врагов.

Взмах клинка, и один враг упал без головы. Мимо второго бандита он проскакал, и острие меча вонзилось в горло как раз под свисающей со шлема кольчужной сеткой. Скачущий галопом конь пронес его мимо схватки. Кутар увидел, что юноша отбросил сломанный меч, выхватил другой клинок из руки убитого и бросился в атаку. Бандиты не стали дожидаться, когда им придется противостоять двум противникам. Они сыпанули в разные стороны, пытаясь спрятаться среди камней, подскаль- зываясь и оступаясь на тропе, пока не исчезли вдали. Кутар натянул узду Серко, дал коню фыркнуть и поплясать на месте, пока его боевой пыл малость не поостыл. Стоящий перед ним юноша поднял взгляд на всадника в кольчужной рубашке и усмехнулся.

— Спасибо, воин. После того как я сломал свой меч о шлем, мое положение было довольно аховым.

Кутар уставился на беспечно улыбающегося стройного шатена. Длинные волосы незнакомца свисали до плеч. На нем была кольчужная рубашка, а талию его стягивал пояс с ножнами для меча. Его сапоги из красной кожи сильно запылились и потрескались. На противоположной стороне дороги лежал мешок, который он бросил, когда на него напали спрятавшиеся за камнями бандиты.

— Меня зовут Фларион, — уведомил Кутара юноша, нагибаясь вытереть окровавленный клинок о плащ павшего разбойника.

— На мой взгляд, на богача ты не похож, — прогромыхал варвар, спешиваясь, чтобы вытереть собственный клинок. — Так с чего ж эти разбойники напали на тебя? Или у тебя приспрятаны в мешке похищенные самоцветы?

— Какое там! Я проиграл все, чем владею, в кости в грандтальской таверне. И теперь я просто бродяга. Как и ты. — И юнец оскалил в усмешке отличные белые зубы на дочерна загорелом лице.

— Ну почему-то они напали на тебя, — нахмурился Кутар.

— Они... хотели прикончить меня. Я... э... сильно рассердил одного купца-толстосума, занявшись любовью с его хорошенькой женой, прежде чем узнал, что он не уехал с караваном, а всего лишь пошел в свою лавку... — тут юноша беззаботно и непринужденно рассмеялся. — Клянусь Саларой Гологрудой! Вот это была женщина. Толстяк-муж пренебрегал ею. Очень жаль, что нас прервали. Я уже вот-вот убедил ее сказать, где она прячет свои драгоценности. Мне б не помешали монеты, которые дали бы за них в одной известной мне лавке, — шатен склонил голову набок. — А ты? По этой старой дороге никто больше не ездит, если он не убегает от рассерженного мужа или от солдат короля Мидора...

— Или пробирается в Тарию к населенным призраками развалинам Фирмиры, где Кандакор, как говорят, велел похоронить себя десять тысяч лет назад, — хохотнул Кутар.

Фларион ахнул, челюсть у него так и отвисла.

— Затерянная гробница Кандакора! Это и есть твоя цель?

— Мне надоело разъезжать с пустым желудком и таким тощим кошельком, что в нем можно найти только воздух. Вот уже месяц, как я не пробовал эля и не ел ничего, кроме ломтя-другого засохшего хлеба и еще более засохшего сыра. Боги, чего б я только не отдал за кусочек мяса и, может, даже за стакан вина! Ремесло наемника нынче малодоходное.

Конец ознакомительного фрагмента